Горсть донецких конфет
Разговор со священником из Рыбинска, который вместе с прихожанами ездит в ДНР помогать раненным.
Ветер то и дело налетает неожиданно, бесшумно, без предупреждения, бьет с такой силой, что невольно расставляешь ноги, чтобы устоять. Высоченные ели вдоль реки Черемухи сгибает на треть, но не переламывает. Что они резиновые? Говорю отцу Иоанн: «Очень похоже на картинку из фильма про Илью Муромца, когда Соловей-Разбойник свистит». «От этих елей в ветер так прекрасно ароматом хвои веет! – рассказывает он. И это в очередной раз выдает в о.Иоанне романтика.
Мы стоим с ним, худощавым среднего роста священником, далеко не богатырем, во дворе Рыбинской епархии. Над нами невидимыми птицами порхают в воздушных потоках звоны колоколов со звонниц собора, расположенного напротив. Только что завершилась служба. На службе было никак не меньше двухсот человек. И стар и млад. Многие пришли храм с детьми, даже с грудными.
Отец Иоанн исповедовал прихожан в укромном уголке храма подле небольшой иконы Христа. Выслушивал внимательно каждого, говорил что-то, подчас, даже жестикулировал. «К отцу Иоанну всегда много народа, — сказала мне одна из прихожанок. – Кто с бедами, кто попросить благословения на какое-то дело. С его благословения многие в ДНР ездят, чтобы в прифронтовых госпиталях ухаживать за ранеными. Ему верят. Его уважают».
После службы мы поговорили с Иоанном. Сам о себе он скупо сообщает: «Крещен в младенчестве, с 2003 года прихожанин храма Пресвятой Богородицы в селе Акулово Одинцовского района Московской области, с 2012 года священник русской православной церкви Рыбинской епархии». По гражданской специальности о.Иоанн врач — хирург. «То, что, я после четырех лет работы в 71-й московской больнице ушел в Церковь, удивило многих моих коллег», — говорит он. «Как случилось, что вы пришли в Церковь?» «В Церковь не приходят, в Церковь Господь приводит», — не вдаваясь в подробности причин своего решения, мягко поправляет меня отец Иоанн.
Сегодня он отправляет в ДНР уже четвертую группу волонтеров. Всем им предстоит работа в одном из донецких госпиталей. Волонтеров четверо, трое женщин и один мужчина. Широкоплечего, физически крепкого парня зовут Антон. Ему сорок три года. Финансовый директор одной их местных строительных компаний. Одет по-походному. За спиной рюкзак. «Едем на неделю, меня планируют направить санитаром в приемное отделение, на сортировку прибывающих раненных. Только и слышно: «Надо помогать! Раз «надо», значит «надо»!» -так объясняет он свое решение поехать в ДНР. Дома у него жена и трое детей. Вижу, что Алексея, водителя микроавтобуса, пришла провожать жена с ребенком на руках, спрашиваю у Антона, почему его семьи не видно, он отвечает: «Запретил, нечего страсти разводить!»
Елена – кондитер — говорит, что будет работать на кухне. «А если на кухне работы не будет, полы буду мыть, санитарить! Что скажут- то и буду делать!» — с долей вызова, будто, продолжая с кем-то спор восклицает она. — Готова по двадцать часов работать, если понадобится. Готова и сладости печь! Я рыбинский пряник по рецепту восемнадцатого века умею делать! Сам Ласточкин, когда мэром был, пряничные доски подарил! Вот!» Ее руки сжимаются в маленькие кулачки: «Зять меня обматерил, куда ты, мол, едешь! Но я сказала: поеду — и все!»
Третий доброволец Ольга одета тепло (на шее шаль). «Сказали мне, кто уже поработал в донецком госпитале: «Одевайся как следует. Тепла нет! Там много чего нет! Горячей воды нет вообще, а холодную, когда дадут, надо, не теряя время. успеть всех бойцов помыть. В свое время работала медсестрой. Справлюсь!» Чувствуется, что она и впрямь готова ко всему. «Сын погиб, и муж погиб и, маму недавно похоронила, одна я осталась, там мое место: на войне!» – резко говорит она.
Четвертый волонтер Марина старше других. В ее волосах довольно частые сединки. «Я терапевт. Уже на пенсии», -говорит она. После небольшой паузы, стремясь убедить меня в своей нужности в прифронтовом госпитале, добавляет: «У меня большой опыт, я хорошо знаю медицину. Я там очень пригожусь. Уколы могу ставить, перевязки делать и многое другое».
Спрашиваю зрелого возраста женщину в пальто на ватной подбивке, стоящую у входа в епархию у двух аккуратно перевязанных скотчем больших коробок: «Вы тоже в Донецк?» «Нет, я отправляю посылку сыну в госпиталь, он у меня ранен. Это не в Донецке, а в Ровеньках, Луганской области. В Донецке у меня живет родственница, ей наши волонтеры мои посылки передадут, а уж та в Ровеньки отвезет». Она объясняет, что в посылках у нее памперсы, влажные салфетки, шприцы, обезболивающие препараты и другие лекарства, которые могут пригодиться в госпитале. «Сын служил в десантной штурмовой бригаде, — рассказывает она со спокойным лицом. – Пошел служить контрактником. Я его отговаривала. Но он: «Мне надо там быть!» И вот! В ДНР попал в начале октября, а в конце октября его уже ранило. Ногу ампутировали. Ее прожгло насквозь». «Фосфором, гады, бьют!» -объясняет она.
Перед отъездом о. Иоанн собирает отправляющихся в Донецк на последний инструктаж у себя в кабинете. Это что-то вроде штаба волонтерского движения. Кругом на диванах, столах, стульях, в углах лежат пакеты с разнообразными вещами: перчатками с открытыми пальцами, тушенкой, памперсами, футболками, шоколадом, носками. Старшим группы назначается Антон. Отец Иоанн на белой пластиковой доске фломастером чертит схему госпиталя и территории, которая примыкает к нему. «Неподалеку протекает река, куда можно сходить за водой, чтобы принести ее к себе в общежитие для использования в технических нуждах, чтобы можно было, к примеру, унитазы ополоснуть», — объясняет он. Рассказывает новичкам о «громе среди ясного неба». Передовая недалеко, часто работает ПВО и эхо войны бывает подчас таким сильным, что тело начинает вибрировать. «Но через сутки вы уже перестанете на это обращать внимание, будете спать под ракетную и артиллерийскую канонаду преспокойно, потому что устанете так, что вам уже будет не до «грома!» — разъясняет священник.
Он просит отъезжающих записывать рассказы раненных. «Например, к нам поступил пулеметчик с отравлением угарным газом, — объясняет он просьбу. – Поинтересовался у него, почему он не покинул позицию, ведь сзади полыхало, поджаривало, отсюда и отравление. Ответил: «Они же прут! А я пулеметчик! Вот и стрелял, очнулся, когда меня уже свои тащили в тыл в плащ- палатке. «Это герои! — говорит отец Иоанн. –Расскажите о них, вернувшись домой!»
После инструктажа команда волонтеров, прихватив свои вещи, забралась в видавший виды микроавтобус. Мне было слышно, как Антон поинтересовался из чрева машины: «Пост соблюдать?» «Не надо! – отмахнулся о.Иоанн. — Ваша главная задача донести до раненных, что мы их всех любим и гордимся ими».
Проводив волонтеров, сели пить чай с отцом Иоанном. Только тогда узнал, что для поездок в ДНР используется его личный микроавтобус.
— Машина старенькая, пробег 370 тысяч! Но ездит! На ней я до СВО свою семью возил. Да и сейчас на ней езжу, когда свободна.
— У прифронтовых госпиталей нужд много. Один предприниматель из Брейтово (у него свое швейное производство) вызвался сшить для госпиталя, который мы опекаем, сто пятьдесят постельных комплектов — простыни, наволочки, это совсем нелишне, — продолжает отец Иоанн — Но более всего там не достает персонала. Когда мы приехали в госпиталь, в реанимации, к примеру, трудилась всего одна семидесятидвухлетняя санитарка. Не хватало людей и в приемном отделении, чтобы раздеть раненных, дезинфицировать, развезти по отделениям. Мы включились и в это дело.
За прошедшую неделю о.Иоанн умудрился дважды слетать к границе с ДНР. Первый раз отвез на своем стареньком «Фольксвагене» волонтеров и благотворительную помощь, а второй раз в связи с форс-мажором: один из добровольцев заболел, это была женщина, работавшая помощником повара, и отец Иоанн, несмотря на ее возражения («Я останусь здесь, не хочу подводить команду!»), посчитал нужным вернуть ее в Рыбинск лично. К тому же не хватало денег на сменного водителя. Сам рулил, сменяя волонтера. Туда и обратно – это более двух тысяч километров! Из поездки он вернулся вчера поздно вечером, а рано утром был на воскресной службе.
— Откуда берутся силы? – спрашиваю.
— Наверное, Господь незаметным образом дает силы для того, чтобы я вместе со своими помощниками занимался, не покладая рук, делом, которое несет добро и помощь.
— Какое настроением средь раненных, не ропщут ли против войны, не проклинают ли военачальников, пославших их в бой?
– Понимаете, там совершенно другие люди, — отвечает он. — Вот, к примеру, привезли раненного. Плотного телосложения мужчина сидит в коляске, опустив голову. Тихонечко подхожу в приемном отделении к нему, интересуюсь, как зовут. Отвечает басовито: «Вова». После операции через пару дней уже беседую с «Вовой» в реанимации, спрашиваю, как настрой? «Какой настрой?! – бодро переспрашивает. — Надо поправляться и возвращаться!». То же самое слышу от раненного в руку. Он еще не знает, что кости одной руки в хлам (она забинтована), что он больше не сможет стрелять из автомата. «Слава Богу, жив. А рука что? Рука заживет. Надо скорей вставать на ноги и возвращаться!» — говорит он мне.
Никто из тех, с кем я говорил, не думает увильнуть от службы, комиссоваться. Наверное, кто-то где-то ропщет, но я с такими не сталкивался. И родители раненых искренне рады, что их дети живы. В их сердцах нет какого-то ужаса. Они понимают, что их дети служили праведному делу, защищали правду Христову, которая хранит нашу Россию. Истинно так.
Устроение жизни этих людей и нашей существенно различаются. Они другие. Они живут желанием победить, чтобы все это скорее прекратилось.
Пришла жена о. Иоанна, встала у порога в окружении трех детишек. Ее взгляд, направленный на Иоанна добрый и вместе с тем чуток с укоризной, дескать, пора домой, сколько можно? «Добровольцы уехали, скоро заканчиваем», — объявил Иоанн.
Детвора рассыпается по офису. Мальчик лет четырех забегает за стул, на котором сидит Иоанн, и нежно гладит отца по спине, так нежно, что тот даже не почувствовал прикосновения и удивился, когда я ему рассказал о том.
— Это Сережа. У нас с Евгенией девять детей. Младшему семь месяцев, а старшей семнадцать, одиннадцатый класс заканчивает. — объясняет Иоанн. – С Евгенией мы в венчаном браке с 2004 года.
— Не трудно?
— Не без этого, но когда подрастут, столько помощников будет!
— Обычно из поездок домашним привозят подарки, а, что вы привезли своей детворе из Донецка?
— Зимние детские вязанные шапки с флисовой подкладкой защитного цвета. И еще донецких конфет. Горсть донецких конфет вызвала наибольший восторг. Смели в один миг.
Спросил у матушки, продолжающей стоять в дверном проеме, чем сегодня будет занят у семьи остаток дня.
— К ребятам гости придут, будем играть.
— И еще сегодня будет баня! – воскликнул воодушевленно о. Иоанн. – Я с мальчишками, а матушка с девчонками пойдем париться! У нас по вечерам в воскресенье часто баня!
